О том, что хотел бы съездить туда.

   И промолчал, что желал бы взять ее с собой.

   В той закрытой комнате ему казалось, что вся обстановка пропиталась его желанием. Чувственностью. Грешными мыслями. Трудно оставаться праведником, когда сидишь на одной кровати с самой потрясающей и красивой девушкой на земле.

   И этой девушке совершенно несвойственна стеснительность! Когда Ланта вышла из купальни обнаженной, Харт чуть не сорвался. Отвернулся, буравя взглядом стену и вспоминая свою родословную до самого Вельха Одноглазого - основателя династии! Его портрет украшал главный императорский зал дворца, и там красовался жуткий тип с пустой глазницей и лысым черепом. Образ Вельха всегда помогал Харту сосредоточиться и отвлечься от ненужных желаний.

   Но в этот раз одноглазый предок оказался бессилен. Он пал в бою с нежной красавицей, что одним своим появлением могла поставить на колени не только основателя, но и всю императорскую династию. По крайне мере, ее мужскую часть.

   — Ланта, — проскрипел Харт, не оборачиваясь. — Ты не могла бы одеться?

   — Что? Одежда? Ах да. Я вечно забываю. Просто там, где я жила, люди ходили в легких шитонах, никого не смущала нагота. Это ведь естественно… Но Лекс говорил, что сейчас так не принято, и люди скрывают свои тела. Да, я просто забыла. Прости.

   За спиной шелестела ткань, и Харт прожигал дыру в стене. Помимо Вельха, в его роду была еще сумасшедшая старуха Литруда, любившая разгуливать по дворцу в белом покрывале и с размалеванным углем лицом.

   Да, да, Литруда. Лицо. Простыни… Такие льняные отбеленные простыни, на которых чернеют волосы Ланты… И разметалось ее тело – сочное, мягкое, желанное…

   Он задышал интенсивнее…

   Если бы не появление Лекса в тот день, вряд ли геральдика помогла Харту. Но Богиня Равновесия, похоже, решила добить наследника. Потому что снова оставила его с Лантой наедине. И теперь у его лица находится ладошка девушки.

   — Ну же, попробуй, — убеждала Лантаарея. — Вкусно!

   Флай осторожно лизнул, пытаясь вновь вспомнить предков. Но они покинули его разум, поняв, что потомок безнадежен.

   — Нравится? — глаза Лантаареи сияли звездами.

   — Очень, — честно сказал Харт и снова лизнул. Вкус персика смешался со вкусом женской кожи. — Очень-очень…

   Мякоти на руке не осталось, но это не помешало принцу снова пройтись языком от пальчиков до запястья.

   — Еще виноград, — загадочно улыбаясь, объявила девушка. Взяла из вазы гроздь с золотистыми ягодами, положила одну Флаю в рот. Тот раздавил тонкую кожуру и губами задержал женский пальчик.

   В конце концов, разве они не на Изнанке? И разве это не последняя ночь в его жизни? Очень вероятно. Так почему бы не позволить себе… есть виноград из рук черноволосой соблазнительницы?

   — Еще? — промурлыкала она.

   Харт кивнул, не сводя с нее взгляда. На девушке колыхалась легкая тонкая ткань цвета бирюзового неба. Шелк скользил по точеной фигуре, обнимал изгибы и спадал складками к ногам.

   Дразнил, а не скрывал.

   Вторая ягода легла в рот, и пальчики задержались у губ, тоже провоцируя.

   — Ланта, — позвал Харт. — А ты что-нибудь знаешь о…

   Поперхнулся, не сумев договорить.

   — О чем, мой принц?

   — О том, чем занимаются мужчина и женщина. Иногда. Когда остаются наедине.

   — Разговаривают? — Ланта похлопала ресницами.

   — Эм-м, я имел в виду несколько другое, — безнадежно пробубнил принц, не зная, что говорить. Пытаться объяснить? Или сразу приступать к действиям? А вдруг она испугается и исчезнет или снова станет книгой на самом интересном моменте… Такого конфуза его мужская гордость может и не пережить!

   — Едят персики? Пьют вино? — продолжила Ланта. Ее вишневые губы чуть подрагивали, словно девушка сдерживала улыбку.

   — Для начала, да, — Харт вздохнул. Красавица была слишком близко. Демонски, непозволительно близко!

   — А потом? — широко раскрыв глаза, Ланта наклонилась над сидящим на полу принцем. Они устроились прямо на ковре, потому что в этой комнате не оказалось стола.

   — Потом иногда они делают так, — тихо сказал принц и тронул губами рот девушки. Очень мягко, почти невесомо, опасаясь напугать. Лизнул губу, нежно поласкал языком, втянул в рот. Проделала то же самое с верхней. И лишь потом коснулся ее языка, самого кончика.

   — О, после персиков они начинают есть друг друга? — восхитилась Ланта.

   — Скорее, просто пробовать, — прохрипел Харт. — На вкус.

   — И какая я на вкус?

   — Лучше ягод. Гораздо лучше.

   Языки снова встретились, губы соединились. Разум покинул принца, проиграв бой невыносимому желанию. Его изучение женского рта стало напористее и жаднее, пальцы зарылись в черные волосы Ланты, притягивая ее ближе.

   — Гораздо… гораздо… вкуснее… — шептал принц, поглаживая женское тело сквозь тонкий шелк. — Боги… Какая же ты вкусная…

   Гастрономический бред, срывающийся с языка, заставил бы принца презрительно поморщиться, будь он в своем уме. Но сейчас он мог говорить лишь эту банальную глупость и сдерживать себя.

   — А я больше люблю персики, — промурчала Лантаарея и сдержала его ладони, что теребили край шелка.

   Харт застыл, судорожно хватая воздух. Испугал? Или она просто не хочет продолжать? Богиня Равновесия, дай ему хоть малую толику спокойствия!

   — Жаль, — выдохнул он.

   — Да, — сладко улыбнулась Лантаарея. — Есть я предпочитаю персики. Но разве ты этим хотел заняться, мой принц?

   Он внимательно всмотрелся в синеву ее глаз. В бездне взгляда плескалась насмешка и…

   Желание? Он правда увидел его?

   — Ланта, ты точно не знаешь о… — с подозрением спросил Харт.

   — О чем, мой принц? О том, как люди делают детей? Или чем занимаются по ночам? — Ланта рассмеялась. — Ты думаешь, что я могу этого не знать после общения с Лексом?

   — Он... у вас… у вас что-то было? — Флай сжал кулаки, не ожидая, что эта мысль вызовет внутри такую ярость. Надо убить чернокнижника! Придушить голыми руками…

   — Нет, — снова рассмеялась девушка. — Нет. Он мой друг. И я заглядывала в его мысли пару раз. Но ты… — она провела пальчиком по груди Харта. — Ты совсем другой… Я не вижу твоих мыслей. Не понимаю намерений. И устала ждать, когда же решишься!

   — Решусь?

   — Да! Что я ни делаю, ты лишь отворачиваешься, мой принц! И я уже схожу с ума, не зная, как получить тебя…

   Они выдохнули одновременно и вцепились друг в друга тоже одновременно. И все же, несмотря на сжигающее его вожделение, Харт не торопился. Он хотел максимально растянуть удовольствие, уже зная, что оно будет лучшим в его жизни. И желая дать лучшее ей.

   — Я ждала тебя очень долго, мой принц… — шептала Ланта, когда он целовал ее тело, наконец освобожденное от шелка.

   Он ждал ее еще дольше. Кажется, всегда. И даже до того, как пришел в этот мир. Возможно, он начал ждать где-то там, у дикой бурлящей реки, окруженной илландрами.

   Ее тело было создано для него. Она вся была создана для него, в этом Харт был совершенно уверен. Он не мог оторвать глаз от легкого румянца на белой коже, от приоткрытых губ, от таких восхитительных изгибов. И других частей своего свихнувшегося организма он тоже не мог от нее оторвать. И даже если ночь действительно окажется последней, то за нее не жалко и жизнь отдать.

   Они так и лежали на полу, потому что кровать, стоящая в нескольких шагах, казалась невероятно далекой.

   — Ах, — выдохнула Лантаарея, когда Харт, сцепив зубы, расположился между длинных женских ног, сдерживая свое желание ворваться в это тело. А потом сделал лишь одно движение и снова замер. Девушка вскрикнула, скорее удивленно. — В мыслях Лекса все было не так…

   — Тебе плохо? — глупейшим образом спросил принц. Конечно, плохо. А еще больно, потому что он был первым… И не может ей быть хорошо по определению.

   — Мне прекрасно, — как и сотни женщин до нее сказала Лантаарея, обвивая тонкими руками мужскую шею.